Вадим Колодий

У Татьяны Колодий было пять детей: четыре дочери и сын Вадим. Это история о том, как мать узнала, что сына отправили на войну с Украиной, и как она пыталась найти его после информации о гибели

‍

Вадим Колодий, сын Татьяны, призвался в армию в декабре 2020 года, а в июне 2021 года подписал контракт. Мать считает, что юридически контракта не было: «Он подписывал рапорт, что хочет вступить в ряды военной структуры. Я общалась с его сослуживцем, он подтвердил, что контракта действительно не было, только рапорт».

‍

Вадим не планировал идти служить по контракту, но мама увидела в этом перспективу: парням обещали оплатить поступление в университеты и возможность выбрать любую специальность. Он служил в Таманской мотострелковой дивизии в Нарофоминске, часть 51387. Сначала сын Татьяны несколько месяцев служил в части, но в феврале все изменилось:

‍

— Он сказал, что они покидают часть и едут «на учения», — вспоминает Татьяна, — меня это напрягло. Я догадывалась, что что-то не то назревает, но что конкретно — даже предположить не могла. Они к чему-то готовились с января. Я сказала: «Вадим, мне нафиг это не надо, мне не нужен твой контракт, я напишу рапорт в Военную прокуратуру, чтобы они его расторгли». Он мне ответил: «Мама, уже поздно». В начале февраля он был еще дома… А потом уехал, и у них отобрали телефоны. Последний раз я слышала его 11 февраля, они ехали на границу Курска якобы на учения. Ехали в поезде трое суток. Вадим сказал, что сутки они были без воды. Потом приехали, еще сутки устанавливали лагерь. Больше мы с ним не связывались.

‍

Вадим говорил матери, что после новости об «учениях» им сообщили, что теперь будут платить 40 000 рублей. До этого он получал 27 000.

‍

Перед отъездом в Украину Вадим познакомился с девушкой Викой. В начале марта она позвонила Татьяне:

‍

— Она сказала, что мой номер ей дал Вадим, на всякий случай, — говорит Татьяна, — а потом говорит: «Я долго молчала, терпела, ждала, но взяла волю в кулак и решила вам позвонить. Я хотела бы узнать, как там Вадим, есть ли у вас с ним связь».

‍

5 марта Вика прислала скриншот переписки с сослуживцем Вадима, где было написано: «Вадим погиб 27 февраля под обстрелом. Прими мои соболезнования и расскажи об этом его матери, я сам сказать не могу». Мама отправила этот скриншот всем, кого знала в его части.

‍

— Еще мой муж позвонил своему бывшему сослуживцу, у которого была связь с этой частью. Сослуживец подтвердил: 27 февраля действительно был обстрел, было много потерь, но сколько — никто не сказал. А потом мне позвонил замполит, говорит: «Примите мои соболезнования, это правда». Но у меня не было на руках никаких подтверждений о смерти, мне не приходила похоронка. По словам замполита, трое военнослужащих, включая моего сына, были в разведывательном батальоне, ехали в машине и попали под обстрел. Он сказал, снаряд прилетел в люк, взорвались боеприпасы, и вся машина сгорела. По их словам, снаряд сразу попал в Вадима. Хотя сверху в люке был старший лейтенант Сергей Аргунов, он был наполовину высунут из люка, потому что стрелял. Но они утверждают, что снаряд залетел, попал в Вадима, и все взорвалось. Мне сказали, что все сгорело дотла, и поэтому тела выдавать не будут. Но я не верила, что это мой сын, потому что никаких подтверждающих документов не было.

‍

Татьяне говорили, что груз-200 везут в Белгород. А чтобы определить, действительно ли во взорвавшейся машине был Вадим, тела из зоны боевых действий из Белгорода переправляли в Ростов, где планировалось провести ДНК-эскпертизу. Спустя несколько дней никакой информации о местонахождении тел погибших не было, в части говорили: «Ждите». Татьяна звонила во все инстанции, чтобы получить официальное подтверждение, что это ее сын.

— Когда останки доехали и провели ДНК-экспертизу, выяснилось, что это не Вадим. Это было тело Аргунова, который был с ним в машине. Сына занесли в списки без вести пропавших.

Через несколько дней после известия о гибели сына кто-то с незнакомого профиля в ВКонтакте прислал Татьяне ссылку на пост в группе «Братишка». Она перешла посмотреть содержимое и увидела там фамилию сына. Далее — содержание поста (орфография сохранена):

‍

Как все произошло…

‍
26 (27) февраля 2022 года ранним утром, на рассвете, переждав ночь в кукурузном поле, колонна бронетехники ВС РФ выдвинулась по дороге в направлении г. Прилуки Черниговской области.

‍
Экипаж боевой разведывательной машины БРМ-1К в составе командира гвардии старшего лейтенанта Аргунова С.В., механика-водителя сержанта Ложкина Д.С. и наводчика рядового Колодий В.М. двигался в головном дозоре с задачей вести разведку местности.

‍
После пересечения одного из мостов по маршруту движения, командир боевой разведывательной машины старший лейтенант Аргунов С.В. заметил стрельбу по колонне из стрелкового оружия и вспышку на удалении около 500-600 метров (предположительно выстрел ВСУ из гранатомёта или ПТРК типа "Джавелин"), после чего подал по средствам связи команду экипажу машины и всей колонне: "Закрыть люки! Огонь!».

‍
Определив местоположение противника, старший лейтенант Аргунов С.В. незамедлительно подал команду наводчику, рядовому Колодию В.М., на ведение огня в указанном им направлении из пушки 2А28 «Гром» по БМП ВСУ. В результате точного выстрела БМП противника была уничтожена.

‍
В ходе дальнейшего ведения оборонительного боя, экипажем машины была обнаружена ещё одна вспышка и незамедлительно подана команда по средствам связи: «К машине!».
Боевую машину экипаж покинуть не успел. Выстрел попал в башню боевой машины, в результате чего командир боевой разведывательной машины гвардии старший лейтенант Аргунов С.В. и наводчик рядовой Колодий В.М. погибли.

‍
За мужество, смелость и отвагу, проявленные при исполнении воинского долга, гвардии старший лейтенант Аргунов С.В. представлен к награждению Орденом Мужества посмертно.

‍
P.S. Прости, что не смогли уберечь…
Гордимся.
Помним.
Никогда не забудем

‍

‍

Татьяне удалось выяснить, что пост написал замполит части — тот самый, который подтвердил гибель Вадима. Но вскоре появилась вторая версия событий: если по первой версии военнослужащих в машине было трое, то по второй, которую также выдвинул замполит, в машине было шестеро человек. Из них двое погибли — старший лейтенант Аргунов и Вадим. При этом в тексте этого поста появилась третья фамилия, неизвестная Татьяне ранее — сержант Ложкин. Мать позвонила психологу из части:

‍

— Психолог сказала: «Можно я расскажу вам, как погиб ваш сын?». Я сказала, что уже все знаю. Я задала только один вопрос: «Где Ложкин?». А она мне: «Он жив». В смысле жив? Сказали же, что все сгорело! Психолог ответила, мол, он успел выбраться.

‍

Татьяна хотела выйти на связь с оставшимся в живых Ложкиным. Ранее ей говорили, что он либо в госпитале в Белгороде, либо в Курске. Но психолог сказала, что его уже там нет, и информация о том, где он, секретная. Спустя время Ложкин позвонил ей сам:

‍

— Он сказал, что 26 февраля они переночевали где-то в Сумах, а 27 февраля выехали в Чернигов. Там был обстрел, но они смогли его избежать — поехали в другую сторону. И когда они проезжали Чернигов, там была засада — срубленные деревья. Там случился новый обстрел, и они погибли. Я спросила его: «Дима, как ты смог выбраться, если машина взорвалась?». Он ответил, что в отсеке водителя есть запасной люк, и когда машина загорелась, он успел выбраться. Аргунова выбросило из люка взрывной волной, а в Вадима попал снаряд. Про то, что их в машине было шестеро, он мне не сказал. Если их действительно было шесть, то четверо остались в живых, и я нигде не могу их найти, чтобы поговорить с ними.

‍

Когда я попросила у Татьяны телефон Ложкина, она сказала мне, что, по словам психолога из части, у солдат нет телефонов: им дают одноразовые сим-карты позвонить кому-нибудь, и после этого номера исчезают. Даже если рассматривать обе версии случившегося, получается, что погибло двое из трех или двое из шести человек, и тело одного из них не найдено.

‍

— Ни тела, ни подтверждения, ничего, будто ребенок исчез, — говорит Татьяна, — машина не могла сравняться с землей, не могло же тело просто исчезнуть. Возможно, решили просто не заморачиваться и не искать рядового: за все время, что я следила за новостями, я не видела ни разу, чтобы посмертно награждали обычных солдат без званий, чтобы их хоронили с почестями. Более того, у ребят не было жетонов, чтобы можно было опознать. У них жетоны были пришиты к военному билету, а военный билет отобрали.

‍

С момента, как погиб Вадим, прошло больше 40 дней. Мать писала в Военную прокуратуру, в Министерство обороны, в Администрацию президента, в его часть и военкомат. Ни откуда она не получила ответа, только в прошлую пятницу, 1 апреля, к ней домой приехал комиссариат из военкомата и вручил письмо: «Информации о вашем сыне не имеем».

‍

— Я месяц ревела, не выходила из дома. Я просто стала в соцсетях просить людей о помощи, чтобы помогли найти сына. Муж говорит мне: «Хватит его воскрешать»… Я его за месяц пять раз хоронила. Ко мне дочь подходит с утра как-то, говорит: «Мам, встань, хотя бы расчешись». Один раз у меня случилась такая истерика, детей криком ужасно напугала… Мне очень много людей пишут, что их солдаты на связь не выходят. Но многие пишут, что с марта ничего о них не слышали, а я 11 февраля с ним в последний раз говорила.

‍

Я спросила у Татьяны, знал ли Вадим, куда он едет:

‍

— Предполагаю, что знали, куда едут, потому что они подписали заявление о неразглашении информации. И мне он ничего не говорил, но я предчувствовала, что что-то случится.

Я нашла страницу Татьяны через группы в ВКонтакте, где сидят матери и жены российских военнослужащих. Среди комментариев, где матери писали лозунги в стиле: «Вернись с победой, сынок! Ура!», ее комментарий, полный отчаяния и просьб о помощи найти сына, особенно выделялся. У многих женщин, которые сидят в таких группах, на юзерпике — буква «Z». Я спрашиваю, как мать Вадима относится к такому «ура-победному» настроению:

‍

— С какой победой-то возвращаться? Неважно: и там, и там — дети, они все пострадавшие. То, что власть воюет между собой, а детей используют… Я сама из Украины, Николаевской области… Там земля пропитана кровью. И когда матери пишут «За победу, сын!»… Никаких чувств, никакого сострадания, никакой любви у них нет. Нельзя так. Каждый может оказаться в этой ситуации.

‍

Я спрашиваю, ничего ли я не упустила из своих вопросов, возможно, Татьяна хочет что-то добавить:

‍

— Я задавала вопросы замполиту: «Зачем вы пустили туда детей? Какая же это «спецоперация»? Вы просто запустили туда юнцов». А детей нет теперь. Я хочу, чтобы моего ребенка похоронили по-человечески. Чтобы он не числился без вести пропавшим. Это самое худшее, что может быть для человека. Мне писали матери, что им привозили гробы с грузом-200, а в них были не их дети. Сегодня мне написала девушка Наташа с точно такой же историей: информация о смерти есть, а подтверждения этому и тела нет. Я верю в то, что я найду его. Хотя бы мертвым — лишь бы найти, довести дело до конца.

‍

Вадиму было 19 лет, 2002 год рождения. Они с Викой собирались пожениться этим летом, мечтали родить мальчика и назвать его Ян.

‍

Сколько таких историй по всей стране — никто не знает.

‍

‍

Автор: Ирина Снеговская

Фотография: личная страница Татьяны Колодий Вконтакте

‍