June 5, 2022
Катя, жена
June 5, 2022
Катя Вставская — вдова. Горькое, мёртвое слово. Никак не получается к нему привыкнуть.
— Жизнь остановилась… — говорит Катя, укачивая маленького Серёжу. — Что дальше делать? Не знаю. Планы, мечты, всё рухнуло…
Младенец не спит. Требует внимания. Мама всё время нашего разговора носит его на руках. Тот недовольно покряхтывает. Серёжа родился седьмого апреля. Он уже никогда не увидит отца.
Им было по 17 лет, когда они познакомились. Яша уже год как учился в Бурятском индустриальном техникуме на помощника машиниста. Катя только-только поступила. Заселялась в общежитие. Поднималась по лестнице на второй этаж — сумки в руках. А навстречу он.
— Шапочка салатовая с пумпоном, джинсы, куртка, ростиком маленький, ниже меня, — улыбается Катя. — Подмигнул мне. Так всё и началось.
Вечером Яша постучался к Кате в комнату. Познакомились. Почти до самой ночи молодые люди катались по Улан Удэ на маршрутках. Гуляли. Опоздали на последний автобус, до общежития шли пешком. Опоздали – двери общаги закрывались в десять вечера. Но внутрь всё же прорвались. Через какое-то время, чтобы избежать подобных неприятностей, они съехали из общежития. Совсем скоро родился их старший сын Костя.
Брак Яков и Катя не регистрировали, но все равно считали себя мужем и женой. «Официально мы не женились, — объясняет Катя. — Я сирота. Не хотела потерять право на «сиротскую» квартиру от государства. Должны были дать жильё, когда мне исполнится восемнадцать. Мне 22, а квартиры до сих пор нет».
Катю и её младшую сестру Настю воспитывали бабушка и дедушка в посёлке Юбилейном Баргузинского района. Яша родился и вырос в деревне Старый Онохой. В Улан Удэ своего жилья не было. Приходилось снимать, отдавая за съем по 18 тысяч рублей в месяц. На локомотивном заводе, куда Яков устроился после техникума, платили неплохо. Но работал парень там недолго. 28 декабря 2020-го года его призвали в армию.
Со службой повезло: её Яков проходил недалеко от дома, в военной части 3236 (она же – 11я гвардейская десантно-штурмовая бригада). Решил подписать контракт, остался в части водителем-механиком боевой машины пехоты.
— Ему нравилась армия, нравилась дисциплина, понятный график работы, — рассказывает Катя. — Хоть денег на железной дороге платили больше, он решил, что останется на службе. Я его решение поддержала.
В Старый Онохой семья перебралась в ноябре 2021-го года. Катя тогда уже ждала второго ребёнка. «Серёжа у нас запланированный», — с гордостью говорит она. В деревне было ближе к работе, съем жилья обходился намного дешевле. За дом в месяц семья платила четыре тысячи рублей. Рядом — мужнина родня, Яшина мама, которая во внуках и невестке души не чаяла.
— Он мне говорил — не хочу возвращаться в эту дыру! — с грустью вспоминает Катя. — А мне здесь нравилось.
Деревенская жизнь шла своим чередом. Яша с Костей вместе ходили на рыбалку, справлялись по хозяйству — где что починить, подлатать, проводили свет в баню. В любую свободную минуту молодой отец бегал, играл с местными пацанами в футбол.
— Жить без своего футбола не мог! — говорит Катя. — Всё время этот взрослый дядя мяч гонял с мальчишками. Как-то даже команду школьную тренировал, пока не могли учителя физкультуры найти. Они потом на соревнования ездили, призовые места занимали.
Яша и Катя ждали второго сына, мечтали, как построят дом на окраине Улан Удэ. Чтобы был свежий воздух, беседка во дворе, баня, детская площадка для ребятишек. Хотели брать ипотеку, первым взносом — материнский капитал.
Планам не суждено было сбыться.
В первый раз на учения в Новороссийск Яков Иванов со своей частью уехал в ноябре 2021-го. Вернулся домой к декабрю. Молчаливый. Жене ничего не рассказывал. Уже потом со слов его сослуживцев Катя поняла, что ещё в ноябре военные стали догадываться, что что-то произойдёт.
Второй раз туда же в Новороссийск Яша уехал 24 января. Звонил домой каждый день. Интересовался состоянием жены, здоровьем сына. Про себя почти ничего не рассказывал.
— Яша позвонил в ночь с 22 на 23 февраля, - вспоминает Катя.– У нас было 2.54 ночи. Разговор наш длился 3 минуты 37 секунд. Он сказал мне:«я пропаду со связи, но ты не переживай. Мы будем оттаскивать палатки от границы, переносить их в лесополосу. Связи там нет». Но тогда всё вокруг уже гудело — интернет, соцсети. И я спросила его: «Ты идёшь на войну?» Он ответил :«Нет, ты что? И я в любом случае тебе позвоню».
Уже потом друг и сослуживец Якова рассказал Кате, что они в это время уже стояли в Крыму. А 23-го командир их построил и сказал: «Берём оружие, заходим на территорию Украины. У нас там спецзадание по захвату территории».
В следующий раз Яша позвонил только 12 марта. И даже тогда на вопрос — «у тебя там война идёт?» — продолжал отнекиваться. Признался жене, что в зоне боевых действий только тогда, когда Катя сама услышала, как во время телефонного разговора на их стороне рвутся снаряды.
В марте звонки были редкими и короткими. Седьмого апреля, когда Катя родила мальчика, вдруг до неё дозвонился Яша.
— Катька! Ты в больнице? Только не говори, что не родила! — кричал в трубку новоиспеченный отец.
— Я родила! — смеялась Катя в ответ.
— Слушай, я думал-думал, давай его Серёгой назовём?
Катя вспоминает, что все девять месяцев не могли придумать малышу имя. А тут мужа как будто осенило.
— Мы с ним в апреле часто перезванивались, — рассказывает девушка. — Я его спрашивала — страшно ли там? Он отвечал — «Кать, ты знаешь, человек такая сволочь, он ко всему привыкает».
24 апреля Яша и Катя разговаривали очень долго. Он рассказывал, что окоп обустроил себе как дом, шутил, что не будет дома копать картошку, потому что рытьё окопов ему и на Донбассе надоело. И всё повторял — «Я вернусь. Я обязательно вернусь».
Когда в понедельник, 25 апреля муж не вышел на связь, Катя не очень беспокоилась. Но потом прошёл ещё день, и ещё. Сначала она думала, что мужу негде зарядить телефон — «они телефоны заряжали от аккумулятора БМП».
— В четверг я очень сильно натопила печь, в доме было жарко, — вспоминает Катя. — А я не люблю жару, у меня всегда все окна открыты и даже сплю я без одеяла. Иду мимо печки воды попить, а меня по руке как будто холодом мазнуло. И я поняла — что-то не то.
Она стала звонить на общий номер лагеря. Трубку долго никто не брал, но Катя не сдавалась. Потом ей ответил, судя по голосу, совсем юный паренёк. На просьбу позвать Яшу, он как-то растерянно спросил: «Яшу?» а потом сказал «Он на выезде». И сбросил вызов. После этого Катин номер оказался заблокирован.
— За пару дней до этого меня подружка моя предупреждала, что по дворам ходит МЧС и штрафует, если во дворе трава высокая, — рассказывает Катя. — А у нас трава в дальнем огороде большая выросла. И вот я смотрю, как к моему двору подъезжает машина и из неё выходит женщина в форменной шапочке. Я тут же стала думать, что буду говорить: «муж на войне, я после кесарева, ребёнка поднять тяжело, что уж говорить про косилку»… и тут увидела, как за той женщиной идёт сестра Яшина, Анюта. И следом — военные. Они зашли в дом, а дальше я не помню, что было…
29 апреля все поехали покупать венки. Катя упёрлась — не поеду, не стану ничего покупать, пока своими глазами не увижу, что это он!
Опознание назначили на 30-е. Катю отговаривали — не ходи, Якова опознали в ростовском морге. Шансов, что это не он, почти нет. Но она пошла. Стояла у стен морга сама не своя от волнения. Провожая глазами автомобиль скорой помощи, стала терять сознание.
— Меня медик ловит, говорит, «Кать, успокойся, не наши». И нашатырь под нос. А следом за военной скорой — камаз, в нем солдатики. Форма наша. Я сразу почувствовала, что он там.
Катя шла за камазом и плакала. Сразу в морг её не пустили — «зачем тебе смотреть, как будут цинк вскрывать?». В очереди к моргу Катя была не одна. Сначала на опознание зашли родные одного погибшего, потом — второго. Её позвали в самом конце.
— Заходим, я глаза вниз опустила, перешагиваю порог, — вспоминает молодая женщина. — Я думаю, что порог перешагну и тогда уже глаза подниму. Поднимаю глаза помаленьку. Сначала виду — гроб, необычный, бархатный. Выше глаза поднимаю… Яшка мой лежит. Сначала не поняла, а потом бросилась к нему, всё лицо его разглядывала: все его шрамики, носик, глаза, реснички, шею… весь мой. Только тогда и заревела…
Первого мая гроб с солдатом привезли домой. Всю ночь Катя сидела рядом, держала его за руку. Старший сын подходил к отцу, трогал его и всё спрашивал: почему папа такой холодный? Наверное, без шапки ходил. «Что же ты, мама, шапочку ему не положила?». О смерти отца Катя с четырехлетним Костей разговаривала несколько дней. Готовила мальчика к тому, что папы у него больше не будет.
Приехали все родные, друзья. Паша Бельков, служивший вместе с Яковом и вернувшийся из плена, рассказывал, каково им было ТАМ. Как Яков старался не унывать, как он хохотал, когда на второй месяц военных действий обнаружил, что у него не работает пистолет. Как они рыли окопы, а командир спал в БМП, а при обстреле выскочил оттуда как ошпаренный и прыгнул к Яше в окоп. Уходить отказался – у Иванова можно было разжиться сигаретами. Рассказывал, как однажды при жесточайшем обстреле Яшка в окопе кричал — Паша, а ведь я люблю её! — они тогда думали, что живыми из-под обстрела не выйдут.
Намного позже в окоп, где Иванов прятался еще с тремя сослуживцами, попал снаряд. Троих разорвало, а его засыпало осколками.
Последние пару лет они с мужем жили душа в душу, вспоминает Катя.
— Как будто кто-то наверху решил показать нам по-настоящему счастливую жизнь… — вздыхает она. — Я до сих пор не понимаю до конца, что его нет. Я жду его. Жду звонка. Скучаю. Не так он должен был вернуться домой.
Яшу похоронили на деревенском кладбище второго мая.
На вопрос, нужна ли была эта война, Катя отвечает — не нужна.
— Но опять же... Если бы не мы, то нас. Если бы не мой, то другой. Для меня он герой. И за то, что он выбрал эту дорогу, что он пошел по этой дороге, я им горжусь, — говорит Катя. — Он всегда был такой. Всегда была сила воли хорошая. И в этот раз она его не подвела. Маленько ему, чтобы выбраться, не хватило.
Катя не видит жизни без мужа, не представляет, как теперь строить планы. На выплаты за погибшего она права не имеет, поскольку официально Катя ему женой не была. И младшего сына записать на его фамилию она смогла только через суд.
— Мама Яшина говорит, что ей деньги эти не нужны, — рассказывает Катя. — Говорит, всё ребятишкам отдаст, чтобы мы смогли квартиру купить.
В поселке одной из улиц дали имя Якова Иванова. На школу, где он учился, повесили баннер и памятную табличку. В школе обустроили уголок героя. Только мальчики — Серёжа и Костя — теперь растут без отца. Костя, для которого отец всегда был авторитетом, теперь проявляет недетскую самостоятельность. И совсем перестал слушаться мать.
Когда у Кати были сотрудники МЧС, они рассказали ей: у Якова Иванова была возможность вернуться домой «по семейным обстоятельствам». Сразу после того, как у него родился сын. Но Яков отказался возвращаться. Жене он сказал: «Я не могу бросить тут своих пацанов. Это нечестно. Я присягу давал».
Автор: Анна Мухина
Чтобы не пропустить новые истории,
подпишитесь на наш телеграм
Если вы хотите поддержать проект, вы можете перечислить
пожертвование на один из наших крипто-кошельков
«Они сейчас там» – независимый журналистский проект.
Почта для связи – theyarethere@protonmail.com
Наши социальные сети:
Все материалы открыты для свободного распространения (по лицензии Creative Commons).
Пожалуйста, указывайте источник.