July 20, 2022
Диана, жена
July 20, 2022
Илья и Диана Каминские поженились в декабре прошлого года. Обоим было по 19 лет. В конце января Илью — ефрейтора 11-й десантно-штурмовой бригады из Улан-Удэ — отправили на военные учения, а оттуда — на «спецоперацию» в Украину. В апреле у пары родилась дочка Таисия. Каминский до сих пор её не видел. Контрактник написал несколько рапортов командованию — сначала просил отправить его в отпуск и увидеть дочь. Потом — расторгнуть контракт. Его родные говорят, что рапорты так и не подписали.
17 июля Илья сообщил жене, что группу других отказников держат в гараже и кормят раз в день. Командиры, по словам Каминского, угрожают отправить этих контрактников сначала в СИЗО под Луганском, а оттуда опять на фронт. «Боюсь представить, что будет дальше», — написал Каминский днём 18 июля. После этого он пропал со связи.
Диана и мать Ильи Оксана Плюснина записали открытые видеообращения, которые распространил фонд «Свободная Бурятия». Диана также направила обращение с просьбой вернуть мужа в Бурятию главному военному прокурору РФ Валерию Петрову. «Я борюсь за Илью, — объясняет жена военного. — Мне надо его вернуть домой. Он мой единственный».
19-летняя Диана Каминская живёт в просторном частном доме в пригороде Улан-Удэ. Дом Диане с Ильёй подарили её родители. Рядом — река Селенга. Каминская заходит на кухню с дочкой на руках. Трёхмесячная Таисия начинает плакать. Её мать готовит молочную смесь, ставит бутылочку в микроволновую печь. «Грудное молоко у меня пропало из-за всех переживаний о муже», — рассказывает девушка.
Ильи нет в Улан-Удэ почти пять месяцев. На Диане — все домашние дела. «Хорошо, что дочка сейчас много спит, — рассуждает она. — Я за это время успеваю в доме убраться, огород полить». Каминская — небольшого роста, в белой футболке и чёрных штанах. Она выглядит как старшеклассница.
«Я не боюсь ни пауков, ни мышей, ни высоты, — говорит Диана, держа Таисию на руках. — И видео про Илью не боялась выкладывать. Только страх за мужа есть. Я очень хочу, чтобы он вернулся домой. Мы с ним молодая семья, в браке успели пожить всего полтора месяца».
Илья и Диана познакомились в улан-удэнской школе. Они учились в параллельных классах. Сначала просто дружили, называли друг друга «братиком» и «сестричкой». Потом начали встречаться.
Илья поступил в техникум, учился на помощника машиниста. В 2020 году он ушёл в армию. Уже через три месяца срочной службы заключил контракт, начал служить в 11-й десантно-штурмовой бригаде в Улан-Удэ. «Во-первых, деньги неплохие; во-вторых, ему нравилась армия, — объясняет Каминская. — Ну и, честно говоря, и в школе, и в техникуме у Ильи оценки были не очень».
В армии Илья часто прыгал с парашютом. «Им нужно было то ли 8, то ли 12 прыжков совершить за год, — рассказывает Диана. — От этого тоже зависела зарплата. Илья всегда выполнял то, что надо».
Каминский получал 45 тысяч рублей в месяц. Это хорошие деньги для Улан-Удэ. На «спецоперации» ему кроме этого платили надбавку в 29 тысяч рублей и боевые — 53 доллара в день. «Чем доллар больше, тем, естественно, зарплата была больше, — объясняет Диана. — А сейчас доллар всё ниже и ниже — и зарплата меньше».
В прошлом году Диана забеременела. В декабре пара накопила денег и сыграла свадьбу. А 27 января 2022 года Каминский уехал на учения в Новороссийск. «Я Илью изначально не хотела отпускать, — вспоминает Диана. — Просила его остаться, потому что мне было страшно рожать одной. Лучше, когда муж рядом. Но он сказал, что это максимум на месяц-полтора. Я успокоилась и отпустила».
22 февраля Илья сообщил Диане, что пропадёт со связи на три-четыре дня. А в следующий раз позвонил только 26 марта. Потом начал выходить на связь раз в неделю-две.
— Сначала у него было настроение такое хорошее, боевое, — рассказывает Диана. — Говорил, что вернётся живым и здоровым, что будет там [в Украине] до конца. Потом начались потери его близких друзей. И это настроение со временем пропало. Он мне звонил постоянно грустный. Как-то раз сказал: «Я думал, что самое тяжёлое — это убивать человека, а оказалось — когда близкий умирает на твоих глазах».
В апреле в Украине погиб близкий друг Каминских, 22-летний Дмитрий Быков. На их свадьбе он был свидетелем. Дмитрий, как и Илья, учился в Бурятском республиканском индустриальном техникуме. Потом тоже ушёл в армию, где заключил контракт в 11-й десантно-штурмовой бригаде. Диана не знает подробностей гибели Быкова: «Илья понимает, что я очень эмоциональная, и сказал, что объяснит всё, когда будет дома. Но по голосу я слышала, что он подавлен».
Каминская рассказывает, что часто на фоне разговоров с Ильёй слышались взрывы. «Иногда я слышала, как он сам стреляет. Мы с ним разговариваем, он мне говорит: подожди, пожалуйста. Телефон положит, выстрелит – дальше разговариваем».
11-я десантно-штурмовая бригада из Улан-Удэ принимает участие в «спецоперации» с первых дней. За это время погибло не менее 43 военных. Численность бригады — около 2500 человек.
19 апреля Диана родила дочь. Поддержать её приехали родители, они живут в отдалённом районе Бурятии — Курумканском. Схватки продолжались 15 часов, сами роды девушка не помнит, говорит, всё было в забытье. «Кое-как сообщила эту новость Илье туда, на фронт», — рассказывает Диана.
28 апреля Каминская поехала в воинскую часть и написала заявление, чтобы мужа отправили в 10-дневный отпуск. Она привезла документы о том, что у Ильи недавно родилась дочь. Связалась с Ильёй, сказала, что рапорт можно отдавать на подпись. «Он сдал, но подпись никто так и не поставил, – говорит Диана. – К нам как-то наплевательски отнеслись. Я и задалась вопросом, почему моему мужу не разрешают взять отпуск на эти десять несчастных дней, чтобы просто увидеть ребёнка, которого он ещё ни разу не видел?»
Восьмого июля Илью с сослуживцами вывели в тыл. По словам Дианы, это было впервые с начала «спецоперации». «Я сначала обрадовалась, говорю: давай писать заявление на досрочное расторжение контракта, — вспоминает она. — Илья тоже начал думать о расторжении. Его ведь даже домой не отпустили на десять дней. И очень много наших близких друзей погибло».
Сам Каминский за время «спецоперации» ранен не был, получил только контузию. «Можно сказать, он счастливчик», – говорит Диана.
По словам Дианы, Илья не был единственным отказником. «Он мне сказал, что, когда 11-я бригада вышла в тыл, рапорта [о расторжении контракта] написали 72 человека», — говорит Каминская. По другим данным, отказались воевать 77 человек.
В ночь с 16 на 17 июля Илья прислал жене аудиозапись, которую разрешил распространить. В трёхминутном сообщении семеро военных из 11-й ДШБ сначала называют свои имена и фамилии. Потом Каминский рассказывает о том, что последовало после написания рапортов об отказе воевать. «Начались угрозы со стороны командования, — говорит Илья. — Приезжал начальник военно-следственного отдела… Говорили, что создали штурмотряд где-то под Луганском, короче, и после СИЗО № 1 отправляют всех туда». «Мелкими группами по 8-10 человек собирают, увозят в военную комендатуру, там они тусуются три-четыре дня, кормят один раз в день. Заперты в гараже снаружи, получается, — рассказывает ефрейтор. — И увозят в СИЗО».
По словам Каминского, приказ отвезти в СИЗО военных отдавал заместитель командира бригады по военно-политической работе. «Человек с военно-следственного отдела заставлял писать объяснительные, что мы не отказываемся принимать участие в боевых действиях, — говорит Илья. — Рапорта [наши] никто не принимал, рвали, заставляли писать разные объяснительные. Рапорта не были рассмотрены. С подачи первого рапорта прошло полторы недели, как нас вывели в тыл. Никаких сдвигов не было».
В конце сообщения Илья говорит, что записал аудио, потому что «бумагу категорически нам отказываются давать».
Днём 17 июля нам удалось связаться с Ильёй Каминским. Он подтвердил, что отказников увозят в военную комендатуру и закрывают в гараже. «В соседнем боксе сидят пленные [украинцы], они (командование) нас уже с пленными сравнивают, — добавил ефрейтор. — Боюсь представить, что будет дальше».
Вечером этого же дня Каминский перестал выходить на связь. С женой и матерью он также не списывался. С номера телефона, который был у ефрейтора, на следующий день пришло сообщение: «Илья поехал в СИЗО в Луганск».
Мы изучили сообщения Каминского. Выяснилось, что никто из первой группы отказников лично не говорил своим сослуживцам о том, что их закрыли в гараже или увезли в СИЗО. Илья рассказал Диане:
— Состоялось собрание, где какой-то главнокомандующий сообщил о том, что парни, которые уехали, резко начали просить забрать рапорта, которые они писали. Далее он сказал: «Я не знаю, что там происходит с вашими парнями, я сегодня еду к ним, могу взять кого-то из вас, чтобы с ними пообщаться». Вышел доброволец, который согласился ехать. Когда он приехал обратно, то сказал: «Я их не видел, но знаю, что они сидят взаперти в гараже и кормят их раз в день».
Создатель проекта «Военный омбудсмен», адвокат по военным делам Максим Гребенюк говорит, что «нет ни одного свидетельства того, что кто-то из сослуживцев Каминского сидит в СИЗО». Всё это — со слов командиров, которые, по мнению адвоката, «таким образом пугают военнослужащих и заставляют участвовать в спецоперации».
Гребенюк восемь лет прослужил в морской пехоте и 10 лет — в органах военной прокуратуры. Последние годы он занимается защитой прав военнослужащих. С начала «спецоперации» к нему обратились несколько сотен контрактников.
— Я прекрасно знаю, какие меры воздействия на военнослужащих… применяются сейчас, — говорит адвокат. — Командиры и замполиты специально обучены, как психологически воздействовать на личный состав.
По сведениям Максима, группы отказников изолируют от других военнослужащих, «чтобы они не подрывали боевой дух подразделения».
— Их вывозят на отдельную территорию. Контактировать с другими военнослужащими, которые намереваются участвовать в спецоперации, запрещено, — рассказывает Гребенюк. — [Далее] проводят психологическую работу. Их мотивируют на дальнейшее участие в спецоперации. И здесь у командиров все средства хороши. «Тебя посадят за измену Родине на 20 лет, за дезертирство на 12 лет, за неисполнение приказа на 5 лет». Угрожают поставить такие штампы в военный билет, что «не возьмут даже дворником и ни одна женщина ложе с тобой не разделит в жизни». Говорят и про СИЗО.
Такая психологическая работа, говорит адвокат, проводится в течение недели-двух. «Те, кто безнадёжен, кто говорит: возбуждайте, что хотите, отправляйте хоть куда, судите, мне все равно, — их чаще всего отпускают в пункт постоянной дислокации воинской части, где благополучно увольняют, — объясняет Гребенюк. — Тех, кто боится, нервничает, реагирует на эту психологическую обработку, продолжают дальше обрабатывать и окучивать. Замполит получает от них реакцию в виде страха и чувства вины. Значит, надо дальше с ними работать, дальше уговаривать и пугать».
Гребенюк подчёркивает, что никаких объективных данных, что кто-то из сослуживцев Каминского находится в СИЗО, сейчас нет. «Это всё слова командиров, и я бы отнесся к этому критично, — поясняет он. — Приезд руководителя следственного отдела или военного прокурора — для меня тоже маркер. Я в этих органах служил и знаю тактику их работы. Если они хотят возбудить дело, то сделают это тихо, чтобы никто другой не узнал. Уголовные дела любят тишину. Если же говорят: не поедешь — мы дело возбудим, — это тоже часть психологической борьбы. Никакому прокурору или следователю даром не надо кого-то уговаривать. Если бы они хотели, они бы уже возбудили».
Создатель «Военного омбудсмена» советует контрактникам такую тактику: «Включайте телефон на запись, вставайте и идите на выход. Пусть вас задержат и скажут, на каких основаниях вас задерживают. Где протокол задержания? Где постановление о взятии под стражу? И запишите это на аудио». Отказников, которые уже пробовали это сделать, по рассказам Гребенюка, никто в итоге не держал. Они спокойно выходили за территорию. «Там тоже никто не собирается сильно превышать должностные полномочия. Это уголовно наказуемо», – подчёркивает Максим.
Гребенюк уточняет, что за отказ от участия в «спецоперации» не было возбуждено ни одного уголовного дела.
Во дворе дома Каминских на стене сарая висит дартс. Дротики в него кидает 11-летний брат Дианы, когда приезжает в гости. «Когда я вышла замуж за Илью, брат тоже захотел быть военным, — смеётся девушка. — Он юнармеец. Они там много маршируют, учат узлы, погоны, технику разную. Такие патриоты! Брат может пойти по стопам Ильи, конечно. Правда, его страшно отпускать теперь в армию».
— Если бы Илья приехал в отпуск на десять дней, вы бы отпустили его обратно? — спрашиваю я Диану. Она качает Таисию. Девочка время от времени открывает глаза и сонно вздыхает.
— Мне было бы тяжело его отпустить, но мне кажется, он вернулся бы туда, — тихо говорит Диана. — Илья правильный и справедливый.
Каминская смотрит на спящую Таисию. «В начале я не понимала сути спецоперации, — размышляет она. — И до сих пор не понимаю — за что они [российские военные] борются. В какой-то степени я верю, что за мир, против нацизма. Правильно, что наши войска ввели в Украину. Но всё равно — глупо и несправедливо, что воюет только Дальний Восток. Почему не выпускают [остальную] Россию? У нас ведь столько военных».
Диана состоит в группе жён других военнослужащих из 11-й ДШБ. Они часто обсуждают, как устали их мужья и как нужно срочно их выводить из Украины и заменять на других контрактников и добровольцев.
У Каминской есть и другие вопросы к Минобороны. Илья просил отправить ему берцы, форму, тельняшку, носки. Диана отправляла. «Не знаю, армия России могла бы что-то предоставить из одежды!» — то ли спрашивает, то ли утверждает она. За время *** Каминская собрала для мужа четыре посылки. Кроме одежды, клала туда печенье, шоколад, конфеты.
«Твой папа — герой, — целует Диана Таисию в лоб. — Он очень хороший». Каминская рассказывает, что каждый день показывает дочке фото Ильи, включает голосовые сообщения, где он признается в любви.
«Я не думала, что когда-то буду ждать мужа с войны, — тихо говорит Диана, чтобы не разбудить дочь. — Теперь я понимаю, насколько сильными могут быть женщины».
— А вы что-то слышали про Винницу, про Бучу?
— Первый раз слышу, — пожимает плечами Диана. Её дочь Таисия поднимает во сне ножки в розовых ползунках.
Автор: Карина Пронина.
Текст также опубликован в издании «Люди Байкала».
Чтобы не пропустить новые истории,
подпишитесь на наш телеграм
Если вы хотите поддержать проект, вы можете перечислить
пожертвование на один из наших крипто-кошельков
«Они сейчас там» – независимый журналистский проект.
Почта для связи – theyarethere@protonmail.com
Наши социальные сети:
Все материалы открыты для свободного распространения (по лицензии Creative Commons).
Пожалуйста, указывайте источник.